Геннадий Беззубов

Империя по-русски говорит, Не чувствуя растущего акцента, И нежная славянская плацента Многоязыким пламенем горит — Империя по-русски говорит.

Империя не слышит никого — Ни разума, ни собственной природы. Как быстро размывают естество Могучие подпочвенные воды! Империя не слышит никого.

Уже у горла подступивший страх, Уже томит предчувствие угрозы, Которая клокочет в берегах Неумолимой деревенской прозы,

Которая усобицы сулит, Кровавые, глухие перегрузки... Империя по-русски говорит? Империя не говорит по-русски.

«Нет, мы не лезли на скрижали, Мы языка не выбирали, И потому остались здесь, Пробились по щекам, как шерсть Для ежедневной гильотины, Для надоевшего бритья, В котором русские мужчины Упорствуют, совсем, как я».

Но кто кого возьмется брить — Русак? Еврейский парикмахер? Все шито на живую нить, Нелепо и не нужно на хер В пространстве брошенной вдали Тоскливой, бесконечной прозы, Где по лицу чужой земли Размазаны чужие слезы.

Во граде нищенском весна И птицы в стеклах суетятся, Покоя тайная сестра, Смыкает горло непричастность.

Пока воды темнеет вид, Все чаще перестук фонарный, — Душа о жизни говорит, И все судьбе неблагодарной.

А в нашем городе обман Томит тупой привычной болью, А в нашем городе туман, Чужой туман со льдом и солью.